Полевой Б. П. Десять лет перед революцией. Из истории города Петропавловска-Камчатского
Удивительный парадокс: мы гораздо лучше знаем историю Камчатки XVIII века, чем… начала XX! И особенно слабо нам известна история Петропавловска в предреволюционный период. Многие полагают, что это был период своеобразной летаргии...
Но так ли это на самом деле?
Да, после блистательной обороны Петропавловска в 1854 году и успешной эвакуации Петропавловского гарнизона в Приамурье в 1855 году жизнь города действительно замерла. Но и в эти "тихие годы" (1856–1903) здесь также происходило немало различных событий. Уже вскоре после русско-японской войны 1904–1905 годов и первой русской революции 1905 года в жизни города начались весьма заметные перемены.
И вот об этом любопытнейшем периоде — десятилетии перед событиями 1917 года — я и хочу подробно рассказать...
Внутренние и внешние причины возрождения интереса к Петропавловску в 1908 году
Первые годы интересующего нас периода связаны с именем министра внутренних дел Петра Аркадьевича Столыпина. Теперь кое-кто стремится поднять это имя на щит. Но при этом почему-то забывают, что в годы его правления в России еще свирепствовали карательные отряды. Ренненкампфы и миллеры-закамельские еще чинили расправы над революционерами, и впервые появились печальной памяти тюремные "столыпинские вагоны". И, естественно, революционеры активно охотились за своим врагом, пытались его убить. На всю Россию прогремел устроенный эсерами взрыв на даче Столыпина на Аптекарском острове...
Но Столыпин был, безусловно, весьма расчетливым врагом революции: он прекрасно понимал, что одними карательными экспедициями революцию нельзя удушить. Для борьбы против "красных петухов" в деревне — против поджогов помещичьих усадеб, по мнению Столыпина, необходимо было срочно отселить наиболее деятельную часть крестьянства на новые богатые земли Востока, направив ее энергию на успешное развитие сельского хозяйства, на создание богатых хозяйств. Поэтому при Столыпине началось небывалое по своим размерам переселение крестьян в Сибирь. За очень короткий срок туда выехали около миллиона крестьян. Немало их появилось и на Дальнем Востоке, главным образом в Приамурье и Приморье. Вот тогда-то, в 1906–1907 годах, и встал серьезно вопрос о крестьянской колонизации полуострова Камчатка. Столыпин давал понять дворянам и капиталистам, что в их собственных классовых интересах необходимо всячески содействовать заселению Дальнего Востока, и в том числе Камчатки.
Был и другой очень важный мотив для ускорения заселения Камчатки: в эти годы продолжала расти — и об этом многие теперь предпочитают не вспоминать — опасность со стороны японского империализма.
Как известно, во время русско-японской войны японский лейтенант Гундзи Сигетада организовал нападение на район Озерного — на юге западного побережья полуострова Камчатка. В конце концов он был наголову разбит камчатскими добровольцами, среди которых было немало и петропавловцев. Осенью же 1905 года японская военщина организовала нападение на Петропавловск с моря, осквернила петропавловскую церковь и кладбище, разрушила несколько домов. Как сообщила мне Нина Игнатьевна Захарова, ветеран Камчатской областной библиотеки, в одном из фотоальбомов, хранящихся в библиотеке, есть фотография одного из пострадавших тогда домов.
После окончания русско-японской войны русское правительство вынуждено было предоставить японцам на Камчатке ряд рыболовных концессий. Японские рыбаки стали довольно часто появляться и в Петропавловске. Зачастили сюда и японцы других специальностей — торговцы, моряки и просто чернорабочие. И к этому можно было бы относиться вполне спокойно, если бы не одно обстоятельство. Дело в том, что успех в русско-японской войне сильно вскружил голову японской военщине, особенно той ее части, которая давно мечтала о создании пресловутой "Великой Японии" за счет азиатских земель. И многие лидеры японских милитаристов стали смотреть на Портсмутский мирный договор, завершивший русско-японскую войну, как на временное перемирие, за которым должна была последовать новая война с Россией с целью дальнейшего расширения земель Японии. Эти агрессивные круги уже тогда мечтали завладеть всей Маньчжурией, русским Приморьем, Северным Сахалином и, наконец, Камчаткой. Пока же японская сторона настаивала на дальнейшем расширении прав концессионеров — японских рыбопромышленников, которые стали вывозить в больших количествах ценнейшие породы рыб, выловленных в камчатских водах, и особенно в богатых реках западного побережья полуострова.
Хищничество японцев непрерывно усиливалось. С Камчатки устремился поток различных жалоб на их бесчинства, незаконный вывоз пушнины и других богатств полуострова. Инспектор Г. А. Крамаренко открыто в печати стал призывать к принятию срочных мер с целью обуздания хищников. Наиболее подробно об этих печальных фактах он рассказал в статье "Путешествие на Камчатку и обследование ее в рыбном отношении в 1907 г.", которая была опубликована Русским географическим обществом (в "Известиях" Общества и отдельной брошюрой в 52 страницы).
Известный русский японист Д. М. Позднеев обратил внимание на весьма опасную для интересов России поднятую в Японии шумиху вокруг столетия путешествия японского разведчика Мамия Ринзо на Сахалин и в низовья Амура в 1808–1809 годах. Кое-кому таким способом хотелось показать "исторические права" Японии на... русское Приморье и Приамурье!
Все это не могло не создать вновь тревожную обстановку на русском Дальнем Востоке в 1908 году.
В те годы в администрации русского Дальнего Востока важную роль еще играл выдающийся знаток дальневосточных проблем Павел Федорович Унтербергер, автор весьма содержательной книги "Приморская область. 1856–1896 гг.", в которой было немало полезных сведений и о Камчатке. П. Ф. Унтербергер был одним из первых высших администраторов отечественного Дальнего Востока, который еще в конце XIX века смог побывать на Камчатке. При этом он сделал ряд любопытных снимков, в том числе и в Петропавловске. Часть из них была воспроизведена в упомянутой его книге.
Унтербергер обладал сильным аналитическим умом, и его по праву считают одним из лучших исследователей Дальнего Востока. Недаром в 1987 году его имя было занесено на Доску почета Приморского филиала Географического общества СССР во Владивостоке как одного из выдающихся деятелей Общества. Поэтому я был весьма обрадован, когда в мои руки попал интереснейший, никогда еще не публиковавшийся секретный доклад П. Ф. Унтербергера под названием "Ближайшие задачи в деле закрепления за нами Приамурского края". Вот что он писал в нем о японской угрозе всему русскому Дальнему Востоку, и в частности Камчатке:
"Япония, готовясь к... [русско-японской войне 1904–1905 годов] с лишком 25 лет, преследовала мысль отодвинуть Россию от моря, дабы занять доминирующее положение на азиатском материке Тихого океана и в то же время взять с нас после удачной войны крупную контрибуцию. Она отлично сознавала, что никакая другая держава, имеющая свои коренные базы за десяток тысяч миль, ей опасным противником быть не может.
Цель эта Японией не достигнута, а между тем государственный долг достиг суммы около двух с половиною миллиардов иен при приблизительно 500-миллионном нормальном бюджете.
Признаки, что Япония не оставит свою мысль, а готовится к новым агрессивным действиям, проявляются в том, что она тотчас по окончании войны начала лихорадочно не только приводить в порядок расстроенные части армии и флота и их материальную часть, но еще увеличивать как численный состав армии формированием новых частей, так и флота сооружением новых судов с перевооружением пехоты и артиллерии. Кроме того, она усиленно занялась подготовкой баз, как в Северной Корее, так и в южной Маньчжурии, приступив в последней в то же время к сооружению стратегических железных дорог. Вся эта напряженная деятельность продолжается и ныне, несмотря на заключение нами с ней рыболовной конвенции, торговый трактат и политическое соглашение.
Если при этом принять во внимание, что финансовое положение страны несомненно тяжелое, то нетрудно допустить, что раз будут Японией затрачены огромные суммы на вооружения, она же постарается извлечь из этого реальную пользу, как только будет к тому готова.
Нельзя с достоверностью вперед указать, в какую сторону бу дут направлены агрессивные действия Японии, но нам нужно к тому времени быть готовыми, дабы события не застали нас врасплох, тем более что наши интересы будут неминуемо прямо или косвенно затронуты при всякой новой буре на Дальнем Востоке.
Спокойно ожидать грядущие события мы можем лишь тогда, когда нами будут проведены в жизнь все меры, необходимые для надежного закрепления за нами Дальнего Востока. В числе этих мер первенствующее значение имеет широкая и целесообразная постановка колонизации этого края коренным русским народонаселением. В этом отношении должно быть обращено главное внимание на заблаговременную подготовку переселенческих участков...
...Если при новом столкновении на побережье Тихого океана наступательные действия Японии коснутся нас, то первым объектом войны будет бесспорно Приморская область, которую японцы постараются захватить.
Вероятно, их план действия будет: 1) занятие Южно-Уссурийского края и Владивостока с перерывом сообщения по Восточно-Китайской железной дороге, 2) занятие устья р. Амура, затем Хабаровска и 3) занятие Камчатки и вообще наших северных владений...
(Далее в тексте даются сведения о возможном соотношении военных сил, возможных захватнических операциях противника, об их этапах и о необходимых контрмерах.)
...Для ограждения северных окраин на первой очереди Камчатки от мирного захвата иностранцами, преимущественно японцами, необходимо настойчиво заняться заселением этих районов русскими, чему должно предшествовать подробное изучение местных условий заселяемых мест с соблюдением со стороны новоселов интересов старожителей.
Организация этого сложного и в высшей степени серьезного дела требует вместе с тем водворения там местного надзора во главе с губернаторской властью. Теперь на Камчатку надвигается стихийно толпа японских рыбопромышленников, которые, не довольствуясь предоставленными им и без того большими правами рыболовной конвенцией, стремятся распространить хищническую деятельность на места, конвенцией не предоставленные. Кроме того, они входят в общение с местными жителями с целью подчинить их своему экономическому влиянию, последствием которого неминуемо окажется разорение богатств, служащих основой питания тех же жителей.
При таких условиях оставлять эту окраину в зависимость от удаленного Владивостока нельзя, и ее нужно выделить вместе с остальными северными уездами в отдельную область с губернатором во главе, обеспечив при этом областную администрацию как надежными средствами надзора, так равно и передвижения. Без этого неминуемо чрез относительно короткий промежуток времени японцы сделаются хозяевами Камчатки, и удаление их оттуда, когда они будут связаны значительными материальными интересами, вызовет, без всякого сомнения, серьезные затруднения и даже политические осложнения. Следует с самого начала положить преграду незаконному хозяйничеству [хозяйничанью] японцев, и тогда с этим вопросом легче будет справиться. В этих видах нужно усилить промысловый надзор и надзор вообще за деятельностью японцев, хотя бы если это и потребовало бы значительных расходов.
Вместе с тем безусловно необходимо связать наши северные округи телеграфом с центральными учреждениями края и прибегнуть к постройке беспроволочного телеграфа как наиболее дешевого..."
Под этим любопытным документом стоит подпись: "Сенатор генерал-инженер Унтербергер". И дата: "24 марта 1908 г.".
Министр внутренних дел П. А. Столыпин явно разделял тревогу П. Ф. Унтербергера. Это ясно видно из текста его речи, произнесенной 31 марта 1908 года в Государственной думе: "...Если мы будем спать летаргическим сном, то край этот будет пропитан чужими соками, когда мы проснемся, может быть, он окажется русским только по названию. Я не только говорю об Амурской области. Надо ставить вопрос шире, господа. На нашей далекой окраине — на Камчатке и на побережье Охотского моря уже начался какой-то недобрый процесс. В наш государственный организм уже вклинивается постороннее тело. Для того, чтобы обнять этот вопрос не только с технической, со стратегической точки зрения, но с более широкой общегосударственной, политической, надо признать, как важно для этой окраины заселение ее".
И в других своих выступлениях П. А. Столыпин призывал к скорейшему заселению дальневосточных земель.
"Несомненно, мы должны быть сильны на нашем Дальнем Востоке, — заявлял он, — не для борьбы, а для прикрытия нашей национальной культурной работы, которая является нашей исторической миссией". И еще: "...русский народ всегда сознавал, что он осел и окреп на грани двух частей света... ему дорог и люб восток...". И это было сказано в той знаменитой думской речи, в которой прозвучали столь часто цитируемые теперь слова Столыпина: "Противникам государственности хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от исторического прошлого России, освобождения от культурных традиций. Им нужны великие потрясения. Нам нужна великая Россия!"
Камчатская экспедиция П. Ф. Рябушинского* 1908–1910 годов
В создавшейся сложной обстановке, когда интересы внешней политики (японская угроза) и внутренней (вывоз населения на Восток) настоятельно потребовали ускорить заселение Камчатки русскими, известный капиталист-меценат П. Ф. Рябушинский счел своим патриотическим долгом пожертвовать весьма крупную сумму для организации тщательного исследования всего полуострова Камчатка с тем, чтобы ускорить переселение сюда русских крестьян, рыболовов, горнорабочих и других русских тружеников. На деньги П. Ф. Рябушинского удалось организовать уже в 1908 году большую комплексную научную экспедицию на Камчатку. В ней приняли участие такие выдающиеся русские ученые, как всемирно известный ботаник Владимир Леонтьевич Комаров (впоследствии — в 1936–1945 годах — президент Академии наук СССР), опытные геологи С. А. Конради и Е. В. Круг, зоолог П. Ю. Шмидт, этнограф В. И. Иохельсон и другие.
Возглавить эту большую экспедицию должен был ее главный инициатор — знаменитый географ Юлий Михайлович Шокальский, который первым убедил П. Ф. Рябушинского пожертвовать деньги на нее. Шокальскому уже принадлежал и подробный план проведения исследований на Камчатке. Но болезнь и некоторые общественные дела так и не позволили ему поехать на Камчатку...
Первый отряд экспедиции Географического общества прибыл в Авачинскую губу на пароходе "Эйтин" (это было норвежское судно, временно зафрахтованное компанией Добровольный флот). До нас дошел любопытный рассказ В. Л. Комарова о его первом впечатлении от Петропавловска тех дней.
Пароход бросил якорь напротив Поганки. "Прямо впереди, — писал В. Л. Комаров, — узкая песчаная коса ("кошка") с памятником Славы в память отражения в 1854 г. англо-французской эскадры и прислоненными к ней лежащими на боку двумя японскими рыболовными шкунами, конфискованными нашими крейсерами за неправильный лов. За "кошкой" самый городок и деревянная пристань Камчатского торгово-промышленного общества. У Сигнального мыса с внутренней его стороны — угольная площадка с сараем ("угольная станция" морского ведомства) и стоящий около ее почтовый пароход "Тунгус"...
Вскоре прибыли лодки с берега. Приехали начальник уезда С. М. Лех, помощник его К. Д. Логиновский и доктор В. Н. Тюшов, автор книги "По западному берегу Камчатки". После обычных формальностей мы получили разрешение съехать на берег.
Первые впечатления от Петропавловска, как отправного пункта для экспедиции, были совершенно безотрадны. В городе не оказалось свободных помещений, которые можно было бы нанять. Маленькие домики обывателей очень тесны; те из них, которые более или менее свободны, — все наперечет, и теперь они были заняты приехавшими ранее нас членами переселенческой экспедиции и другими лицами. Камчатское Торгово-Промышленное общество (кратко именуемое по всей Камчатке "Компания") относится вообще с большой предупредительностью и гостеприимством к путешественникам, но теперь большой свободный дом его был предоставлен военному губернатору Приморской области В. Е. Флугу с его спутниками. Губернатор пожелал лично ознакомиться с Камчаткой, но так как никаких правильных сообщений в этой стране нет, то он, съездивши на "Тунгусе" в Тигиль, теперь ожидал новой оказии для какого-либо нового рейса, предполагалось, что дом останется за ним до конца июня. Оставался еще временно свободный небольшой дом у западных приказчиков "Компании", которых пока не было. Его предложили экспедиции, и П. Ю. Шмидт уже от себя любезно разрешил мне занять в нем две комнатки, если я не найду ничего лучшего. В. Н. Тюшов приютил у себя Е. В. Круга и С. А. Конради. Наконец, в здании городского училища нам уступили помещение, но только с 10 июня. Я воспользовался предложением П. Ю. Шмидта для своих помощников, а для работы, при помощи К. Д. Логиновского, нанял поденно домик, предназначенный для помещения упрощенного городского управления Петропавловска и еще не вполне достроенный, без печи. Это был очень небольшой и совершенно пустой внутри домик в одну комнату, без сеней; около него было пустое место, где можно было поставить палатку..."
Эти отрывки достаточно ясно показывают, как плохо обстояло с жильем в Петропавловске еще в 1908 году. Вместе с тем видно, как резко стал возрастать интерес к Камчатке с 1908 года. Военный губернатор Приморской области В. Е. Флуг прибыл сюда в связи с растущей угрозой со стороны Японии, переселенческая экспедиция — в связи со стремлением П. А. Столыпина и его единомышленников ускорить освоение свободных дальневосточных земель.
Камчатское торгово-промышленное общество, возникшее еще в конце Х1Х века, после своей неудачной попытки создать первый консервный завод в Тарьинской бухте, готово было оказывать свою поддержку всем начинаниям, которые могли бы оживать его деятельность.
Летом 1908 года В. Л. Комаров и его спутники ограничились подробным изучением района от Петропавловска до Большой реки. Они начали с осмотра Тарьинской бухты, которая оказалась древним кратером вулкана. Затем обследовали реку Авачу, подножие Коряцкой сопки, термальные источники от Паратунки, Малков до западного побережья. Занимались не только изучением камчатской растительности, но и геоморфологией, геологией и даже лимнологией. Неизменно проводились и метеорологические наблюдения. В сентябре Комаров вернулся в Петропавловск с твердым намерением продолжить свои исследования на Камчатке и в 1909 году.
Зимой 1909/10 года участники Камчатской экспедиции сделали в Петербурге свои первые доклады, которые произвели большое впечатление на многих членов Географического общества. Престарелый П. П. Семенов-Тян-Шанский очень высоко оценил результаты работ этой экспедиции.
Уже тогда в Русском географическом обществе были продемонстрированы интереснейшие фотоснимки, сделанные участниками экспедиции на Камчатке, и в частности в Петропавловске. Хочу отметить, что недавно мне довелось в архиве Географического общества СССР перелистать альбом фотоснимков, сделанных на Камчатке зоологом П. Ю. Шмидтом. В нем оказались отличнейшие фотографии Петропавловска. Заведующая архивом Т. П. Матвеева обещала мне, что Общество постарается, чтобы копии этих уникальных снимков города были переданы в Камчатский краеведческий музей. На меня особенно большое впечатление произвел удивительно богатый алтарь Петропавловского собора тех времен. Безусловно, и многие другие фотографии П. Ю. Шмидта необычайно полезны для историков Петропавловска.
В 1909–1910 годах работы отдельных отрядов Камчатской экспедиции были продолжены, и результаты их были опубликованы в прекрасно изданных толстых томах "Трудов Камчатской экспедиции П. Ф. Рябушинского". Можно смело сказать, что эта научная экспедиция не имела себе равных по своей научной значимости за всю дореволюционную историю Камчатки. И это естественно, потому что со времен знаменитой II Камчатской экспедиции в середине XVIII века в развитии естественных наук произошел громадный скачок. И в экспедиции 1908–1910 годов приняли участие наиболее квалифицированные ученые России. Замечу, что само участие в этой экспедиции способствовало росту их научного авторитета. Знаток истории Камчатки академик Л. С. Берг справедливо отметил, что В. Л. Комаров достиг "апогея исследовательской деятельности" именно во время своих путешествий по Камчатке — "в стране чудес природы".
Главный практический результат исследований экспедиции Русского географического общества, как и действовавшей параллельно переселенческой экспедиции, — установление на Камчатке множества мест, пригодных для заселения крестьянами.
Начало деятельности Камчатской экспедиции совпало с решением правительства превратить Камчатку в самостоятельную область с более энергичной администрацией.
Предложение о восстановлении Камчатской области было впервые высказано вскоре после окончания русско-японской войны 1904–1905 годов.
13 декабря 1906 года военный губернатор Приморской области В. Е. Флуг официально поднял вопрос "о необходимости выделения северных уездов [Приморской] области в особую административную единицу с центром в Петропавловске". Именно в связи с желанием осуществить этот замысел В. Е. Флуг и счел нужным ранней весной 1908 года посетить Камчатку.
За это же горячо ратовал и П. Ф. Унтербергер.
Дела "розового" губернатора
Напомним кратко забытую историю назначения первого в XX веке камчатского губернатора.
29 октября 1908 года отдел общих дел столыпинского министерства внутренних дел опубликовал проект "Об административном переустройстве Приморской области", по которому воссоздавалась Камчатская область. Именно на основе этого документа вскоре было составлено "Временное положение об управлении Камчатской областью", которое было опубликовано лишь 17 июля 1909 года.
Уже в начале 1909 года П. Ф. Унтербергер стал подбирать для новой Камчатской области опытных чиновников, которым предстоял переезд в Петропавловск. Первым камчатским губернатором он решил назначить весьма исполнительного и инициативного начальника своей канцелярии Василия Власьевича Перфильева, сорока трех лет, с немалым житейским и административным опытом. Он был сыном забайкальского казачьего урядника, прямого потомка знаменитого основателя Братского острога Максима Перфильева, руководителя известного витимского похода 1639 года, когда русскими были собраны ценные сведения и о Забайкалье, и о реке Шилке (Амуре).
В. В. Перфильев имел весьма хорошее образование. Он окончил Харьковский университет, где стал кандидатом физико-математических наук. После призыва в армию он был отправлен в Санкт-Петербург на особые курсы при Военно-медицинской академии, где ему было присвоено звание "военного лекаря". Из столицы его послали в октябре 1893 года в Хабаровск в местный "полугоспиталь". Там он прошел путь от рядового врача до начальника больницы. Тут на его организаторские способности и глубокие знания обратил внимание П. Ф. Унтербергер, который и пригласил его с 1 января 1897 года на должность делопроизводителя канцелярии Приморского генерал-губернаторства. Перфильев быстро поднимался по службе, пока не стал начальником канцелярии П. Ф. Унтербергера. Перфильева весьма высоко ценила местная интеллигенция. Дружил он и с В. К. Арсеньевым, который временами останавливался на его квартире.
В Петербурге на губернаторские должности обычно выбирали дворян. Поэтому Николай II решил 22 июля 1909 года назначить разночинца В. В. Перфильева лишь "исполняющим должность (выделено мною. — Б. П.) камчатского губернатора".
9 августа 1909 года В. В. Перфильев выехал из Владивостока на пароходе "Тамбов" Добровольного флота в Петропавловск. Ровно через неделю — 16 августа он впервые попал в Петропавловск, который тогда еще производил довольно унылое впечатление.
Прибывший одновременно с Перфильевым доктор В. А. Федоров писал: "С борта парохода было видно небольшое разбросанное село с деревянной церковью и 3–4, большими выдающимися постройками и памятником Славы на кошке... Не лучшее впечатление производит Петропавловск и на берегу: кривые улицы, поросшие бурьяном, грязные постройки, масса винных лавок, полное отсутствие культурной жизни. Город, несмотря на продолжительное существование и боевую историю, не далеко ушел в своем развитии, и только назначение губернатора немного пробудило население от спячки, и предполагаемые постройки казенных зданий оживили город и порт. Полное отсутствие интересов, кроме традиционных "вецерок" с танцами и пьянством, породило среди населения не только Петропавловска, но и окрестных деревень, как Сероглазка, Паратунка и т. д., ужасную лень и поклонение Бахусу. Такой богатый рыбою и зверьми район совершенно не используется местным населением, и везде ютится юркий японец, собирающий обильную дань от наших богатств. Рыбно-консервный завод в Тарьинской бухте, на который затрачено больше миллиона, стоит без действия, как памятник безделья. Часть местного населения, отвыкшая от труда, по целым дням валяется на Никольской и Сигнальной горах и не желает приняться за работу, которой теперь благодаря новым постройкам — масса и которые очень хорошо оплачиваются. Из Владивостока на пароходе "Тамбов" прибыло до 300 человек китайцев и корейцев, и инородческие руки сооружают казенные постройки. Быть может, с назначением губернатора начнется новая эра жизни для Петропавловска и не оправдаются анекдотические слова одного капитана-англичанина, судно которого посетило порт, и записал в вахтенном журнале, где грунт Петропавловска "стекло". Даже такие великие памятники, как "Слава" и Лаперуза, служат предметом для разбивания бутылок — гоголевское понятие о памятниках. На окраине города вблизи речонки Поганки находится больница на несколько кроватей, довольно хорошо обставленная благодаря заботам ее заведующего доктора В. Н. Тюшова, и в помощь ему имеется два фельдшера: это весь медицинский персонал, которому приходится обслуживать не только город, но и окрестности на тысячи верст".
Следует заметить, что бывший начальник Камчатского уезда С. М. Лех за два года до этого дал весьма пессимистическую характеристику лечебнице В. Н. Тюшова. Но в остальном В. А. Федоров был прав: с прибытием в Петропавловск В. В. Перфильева в городе начались большие перемены.
Прежде всего развернулось весьма большое строительство домов. Нужны были многочисленные постройки для вновь возникших присутственных мест. Вместе с Перфильевым прибыл целый отряд чиновников, для которых нужны были квартиры. Поэтому Перфильев в первые месяцы своего пребывания в Петропавловске сосредоточил внимание на постройке новых домов. Город стал быстро расти. Но не хватало денег, строительных материалов и просто грамотных строителей. Волей-неволей пришлось отправиться во Владивосток и в Хабаровск за помощью. Пользуясь своими старыми связями, он смог добыть и дополнительные ассигнования, и строительные материалы. Вдобавок он смог убедить консервативные власти в необходимости преобразования двухклассного петропавловского училища в четырехклассное. Перфильев тем самым заботился о том, чтобы в Петропавловске заметно возросло число более грамотных местных служащих и техников. Да и важно было, чтобы и дети чиновников могли, не покидая Камчатки, расширить свое образование.
Среди ближайших помощников В. В. Перфильева оказалось немало способных и инициативных людей. Особо хочется отметить областного инженера-архитектора Константина Антоновича Заранека, чья любопытная биография сейчас столь живо заинтересовала ведущего камчатского краеведа Валерия Петровича Мартыненко.
Идея назначения в Петропавловск особого "инженер-архитектора" принадлежала самому П. Ф. Унтербергеру, который 29 октября 1908 года писал: "Инженер-архитектор необходим как ввиду предстоящих работ по достройке казенных зданий для учреждений и служебного персонала управления областью, так и для надзора за имеющимися в северных уездах казенными зданиями, в которых помещаются уездные управления и склады заготовленных попечением казны припасов (соли, пороха, свинца), а также для производства дорожных изысканий и работ". Он же и направил К. А. Заранека в Петропавловск.
Но в Петропавловске бывали и другие инженеры. Так, уже при В. В. Перфильеве было завершено инженером Багиновым строительство первой на Камчатке радиостанции в районе Поганки. 10 ноября 1910 года из Петропавловска была отправлена во Владивосток и в Хабаровск первая радиотелеграмма за подписью начальника почтово-телеграфного округа С. М. Леха, которая гласила, что "радиотелеграфное сообщение с Петропавловском на Камчатке сего числа открыто". К сожалению, вскоре при странных обстоятельствах радиостанция сгорела, и ее пришлось срочно строить заново. Одновременно шло строительство телеграфной линии — сперва на Большерецк, а потом и на Тигиль.
Создание радиостанции и телеграфных линий принесло значительную пользу Петропавловску. Немаловажное значение это имело и для укрепления безопасности всей Камчатки.
П. Ф. Унтербергер, серьезно опасавшийся за будущее Камчатки, летом 1910 года решил совершить поездку в Петропавловск с тем, чтобы на месте познакомиться с первыми результатами деятельности В. В. Перфильева, а заодно увидеть своими глазами, какие сдвиги произошли на Камчатке с конца XIX века, когда он впервые побывал в. столице Камчатки. Унтербергер остался весьма довольным результатами деятельности В. В. Перфильева: он действительно оказался умелым администратором.
Перемены, происходившие в Петропавловске при Перфильеве, сразу же были весьма заметными, и на них обратили внимание некоторые путешественники.
Так, например, Л. Н. Тамм, посетивший на "Колыме" Петропавловск вторично в 1910 году, писал: "Город за последний год сильно изменился. Появилось много главным образом казенных зданий около ручья Поганки. Выстроен радиотелеграф. Понаехало много чиновников и, к сожалению, изрядное количество разных темных личностей, искателей легкой наживы, то и дело слышишь о кражах и даже убийствах, чего раньше совершенно не было, — словом, Петропавловск с введением губернаторства резко изменился. Лишь остались возвышающиеся над Авачинской губой четыре сопки — Коряцкая, Авачинская, Козельская и Вилючинская, из которых на второй виден ясно след прошлогоднего сильного извержения в виде застывшего в форме подковы огромного потока лавы".
В том же 1910 году в августе в Петропавловске впервые побывали знаменитые ледокольные пароходы "Таймыр" и "Вайгач".
После гибели под Цусимой русской эскадры адмирала Рождественского правительство вынуждено было согласиться с С. О. Макаровым и Д. И. Менделеевым, что для России крайне важно научиться использовать Северный морской путь через Ледовитый океан. Возникла смелая идея провести первое сквозное плавание из Тихого океана в Атлантический севернее Сибири. Именно поэтому уже в 1910 году из Владивостока и были отправлены к Берингову проливу ледокольные пароходы "Таймыр", и "Вайгач". В Петропавловске участникам экспедиции был оказан теплый прием. Но сами моряки не были покорены городом.
Известный полярник Л. М. Старокадомский, вспоминая о своем пребывании в камчатской столице в августе 1910 года, писал: "Трудно даже назвать городом небольшое селение, каким в те времена являлся Петропавловск. Он насчитывал всего 600 жителей, включая военную охрану из уссурийских казаков. Взяв с собой в качестве провожатого одного из местных старожилов, жизнерадостного и словоохотливого чиновника, мы отправились бродить по улицам, вернее сказать, по улице, так как весь город состоял из одной-единственной улицы с двумя церквами да кучкой домов на побережье... Бросалось в глаза обилие лавок, торговавших спиртными напитками. Помнится, была там даже площадка перед крыльцом одного торговца, вся вымощенная водочными бутылками доношками вверх.
Петропавловск всем нам показался сонным, безлюдным, почти вымершим. Унылыми своими впечатлениями мы поделились с нашим проводником. Пораженный нашими замечаниями, он всплеснул руками:
— Помилуйте, сейчас ведь лето, самый разгар навигации. Жизнь у нас бьет ключом. К нам приходят русские, американские, японские пароходы. Меховой аукцион бывает, со всей Камчатки съезжаются сюда промышленники. Это у нас самое оживленное время в году. А что бы вы сказали, если бы попали к нам зимой, когда снег заносит дома до самых крыш и люди неделями не показываются на улицу..."
В этом же 1910 году в Петропавловске побывал одиннадцатилетний школьник Гага Крамаренко, сын уже упоминавшегося специалиста по рыбному промыслу Гавриила Крамаренко. Гага Крамаренко (полное его имя Георгий) вел в пути дневник, который вскоре и был опубликован его отцом. Так появилась популярная книга "В Камчатку. Путешествие 11-летнего мальчика, описанное им самим" (в первый раз она была издана еще в конце 1910 года с не виданной в наше время быстротой, а во второй — уже при Советской власти, в 1929 году). В этой книге имеется краткое и довольно наивное описание города Петропавловска, и в частности рассказывается, как какие-то злоумышленники сманили одного из малолетних друзей Гаги поехать без ведома родителей в Тарьинскую губу и затем его зверски убили. Действительно, до 1908 года в патриархальном Петропавловске подобных преступлений не было. В городе тогда еще не было тюрьмы и даже места, где можно было бы содержать уголовников. Их обычно старались при первой возможности отсылать во Владивосток. Чтобы обеспечить безопасность прогулок вечером по единственной тогда улице Петропавловска, Перфильев первым завел в городе уличное освещение.
При В. В. Перфильеве в Петропавловске появился и первый городовой. И этим горожане весьма гордились, говорили: "Теперь у нас, как в настоящем городе". На городового специально ходили смотреть. Первый городовой был назначен из состава камчатской казачьей команды. Затем уездное полицейское управление выделило еще несколько городовых, интерес к которым сразу же упал. Начальство было недовольно своими городовыми: они привыкли к патриархальному образу жизни петропавловцев и очень доверчиво относились к начавшему в эти годы проникать в Петропавловск преступному элементу.
В связи с резким увеличением числа судов, приходящих в Петропавловск, встал остро вопрос о расширении причалов Петропавловского порта. В ковше стало крайне тесно, и пришлось спешно осваивать побережье внешнего рейда с двух сторон — и у основания кошки, и у Сигнального мыса, и, наконец, на самой кошке. В связи с этим агент Добровольного флота В. Ю. Медзыховский обратился к В. В. Перфильеву с прошением произвести перераспределение пристаней Петропавловска. Перфильев дал свое согласие на расширение участка Добровольного флота, но по настоянию общественности Петропавловска выступил в защиту главного исторического памятника порта — памятника Славы.
В ответе В. Ю. Медзыховскому (от 20 августа 1911 года) было сказано, что часть его ходатайств "не подлежит удовлетворению по следующим причинам:
1. При отводе этого участка под пристани и пакгаузы находящийся вблизи исторический памятник "Славы" будет закрыт сооружениями и стоящими у пристани пароходами.
2. Упомянутый памятник ныне служит створным знаком входящим в ковш судам и поэтому должен быть всегда открыт для этой цели, что будет не выполнимым при постройке проектируемой пристани.
3. С постройкой в упомянутом месте и стоянке при ней пароходов последние будут мешать проходу других судов, так как будут находиться на фарватере, ведущем из рейда в ковш.
4. Береговая полоса кошки в данном месте настолько узка, что при устройстве пристани будет загромождаться и мешать движению вдоль кошки, ныне занятой громадными складами казенных лесных материалов, которые не могут быть перенесены в другое место".
И Добровольному флоту был предложен "участок с береговой полосой у основания кошки со стороны Авачинской бухты": здесь была, во-первых, "гораздо большая площадь для всяких сооружений", и, во-вторых, она была удобнее, поскольку прилегала "к дороге, непосредственно ведущей в город".
Перфильев придавал очень большое значение и строительству грунтовых колесных дорог. При нем успешно началось проведение первой дороги из Петропавловска в селение Завойко (теперь Елизово). Он считал важным в первую очередь открыть колесную дорогу до Большерецка. Но при нем была завершена только часть этой дороги.
Если раньше на строительство дорог правительство выделяло ежегодно только полторы тысячи рублей, то Перфильеву удалось добиться ежегодных ассигнований на дорожное строительство на Камчатке в 10 тысяч рублей и дополнительно использовать часть денег по другим статьям петропавловского бюджета. По существу, именно Перфильев положил начало регулярному дорожному строительству на Камчатке. До него для поездок в глубь страны использовались только лодки и вьючные лошади, а зимой — собаки.
Большое внимание В. В. Перфильев уделял и развитию сельского хозяйства. По его инициативе в четырех верстах от Петропавловска (ныне это зона города) была создана новая ферма, на которой проводились различные аграрные эксперименты. Сельскохозяйственными опытами стали заниматься и при местном училище.
Перфильев, видя тучные травы под городом, стал горячо ратовать за развитие скотоводства вблизи Петропавловска. Для этой цели он еще в 1909 году попросил доставить ему из Уссурийского края быков и коров.
С именем Перфильева связана и попытка завести в Петропавловске пчеловодство. Он верил в целебную силу меда. Уже в 1911 году из Владивостока были доставлены шесть ульев. Первый опыт, однако, оказался неудачным. И все-таки вскоре пчеловодством начали заниматься на Камчатке некоторые крестьяне.
Как бывший врач В. В. Перфильев немало внимания уделял вопросам здравоохранения. Он часто посещал находившуюся у Поганки местную больницу и добился выделения для нее новых ассигнований. Впервые удалось в больнице открыть должность фельдшера и пригласить в нее несколько дипломированных медицинских сестер.
"Как врач по образованию, имевший много дела с сестрами милосердия, — писал В. В. Перфильев в одном из своих отчетов, — я высоко ценю их скромную работу по уходу за больными, как нашего медицинского персонала, назначаемого в помощи врачам. В местных камчатских условиях, где трудно иметь какую-либо прислугу для ухода за больными, сестры действительно являются незаменимыми, и я с глубокой благодарностью отношусь к самоотверженной работе сестер Кашиной и Волковой, командированных в 1908 г. и работающих одна в Петропавловской лечебнице, другая — в колонии прокаженных".
Перфильев настойчиво требовал дальнейшего увеличения ассигнований "по медицинской части", поскольку за пределами Петропавловска камчатское население сильно страдало от отсутствия всякой медицинской помощи.
Во время летней поездки 1909 года по Камчатке В. В. Перфильев установил, что в 18 камчатских селениях проживают 1778 человек, из которых 599 были больны глазами, а 10 ослепли. Поэтому он поднял вопрос о срочной присылке на Камчатку особой группы врачей, способных пресечь дальнейшее распространение глазных болезней. Так по настоянию В. В. Перфильева на Камчатку была послана в 1912 году особая экспедиция окулиста Л. П. Аствацурова, которая смогла побывать во многих районах полуострова и оказать бесплатную немалую помощь местным жителям, особенно страдавшим от трахомы.
После того как в 1910 году на судне "Колыма" в Петропавловск были завезены шесть больных быков, Перфильев добился создания в Петропавловске ветеринарно-бактериологической лаборатории.
Несмотря на свое достаточно высокое положение на Камчатке, Перфильев часто давал консультации врачам, медицинским сестрам и больным. И петропавловцы весьма ценили своего губернатора-демократа, который охотно выслушивал каждого и оказывал свою помощь по мере возможности.
При Перфильеве возобновилась на Камчатке борьба против алкоголизма. Узнав, что ежегодно в область завозилось не менее пяти тысяч литров русской водки и японского саке, Перфильев, ради прекращения спаивания ительменов и коряков, стал бороться против вывоза из города в глубинные районы полуострова всех алкогольных напитков. Однако наплыв мелких торговцев в различные части Камчатки фактически свел на нет все антиалкогольные мероприятия Перфильева. Правда, в самом Петропавловске некоторые кабаки были закрыты в связи с постройкой на их месте новых домов.
И тут инженеру-архитектору К. А. Заранеку было работы невпроворот. И все же Заранек нашел время, чтобы разработать неплохой проект создания своеобразной часовни на братском кладбище, где были захоронены павшие во время славной обороны Петропавловска в 1854 году. Благодаря содействию В. В. Перфильева этот проект начал воплощаться в жизнь, однако уже в начале 1911 года стало очевидным, что без дополнительных пожертвований денег на завершение строительства памятника не хватит. И тогда возникший в Петропавловске кружок любителей драматического искусства решил дать в городе ряд благотворительных спектаклей, дабы собрать необходимые средства для постройки памятника. Чисто случайно до нас дошла рукописная афиша первого такого благотворительного спектакля. Привожу полный ее текст:
"Петропавловск. 3 июля 1911 года.
С разрешения начальства в зале общественного собрания кружком любителей драматического искусства дан будет спектакль, сбор с которого, за исключением 10 % в пользу кружка, пойдет в усиление средств для постройки памятника на братской могиле.
Представлено будет
1. "Роковой шаг", драма в 3-х действиях Ф. Кареева.
2. "Стрекоза", шутка в одном действии, пер. с польского Л. Иванова.
Участвуют гг. А. И. фон Бодунген, Е. П. Заранек, В. Новарова, С. А. Колмакова, К. А. Заранек, Е. Ф. Подвысоцкий, В. М. Генералов и А. Я. Морозов.
Начало ровно в 8 1 /2 вечера.
Цены по местам: 1 ряда — 3 р. 10 к., 2 — 2 р. 60 к., 3 — 2 р. 10 к., 4 и 5 — 1 р. 85 к., 6–7 — 1 р. 60 к., 8–9 — 1 р. 10 к., 10–11 — 80 коп., входные по 52 коп. Продажа билетов в магазине Чурина и Камчатского Т. Пр. Об-ва, в день спектакля на входе в зал.
Режиссер Подвысоцкий".
Таким образом, в этом спектакле принимали участие сам К. А. Заранек и его супруга. В качестве "примы" в нем выступила супруга камчатского вице-губернатора — А. И. фон Бодунген.
Именно в тот период у К. А. Заранека впервые возникла и идея построить в Петропавловске специальное здание для театра. И вскоре он представил В. В. Перфильеву свой проект.
С именем К. А. Заранека связана и попытка создать новый герб Петропавловска. Используя герб Петропавловска 1849 года, К. А Заранек предложил новый вариант герба, на котором он хотел изобразить памятник Славы, рыбу и Авачинскую сопку. Но его предложение не было принято в Петербурге. Там в герольдмейстерском департаменте разработали свой вариант герба, который и был утвержден в 1912 году. На нем были вновь изображены три "огнедышащие горы" в окружении двух ветвей дуба, обвитых лентой, и с короной наверху. Ветви и корона были золотыми, ленты — красными.
Перфильев был уверен, что Камчатка необыкновенно богата полезными ископаемыми. Поэтому он и поручил горному инженеру Сергею Дорофеевичу Оводенко заняться тщательным сбором сведений о богатствах камчатских недр. Оводенко успешно справился с этим заданием и уже в 1913 году смог опубликовать в журналах два отчета о своих исследованиях: "Горные богатства Камчатской области" и "Отчет о поездке на Чукотский полуостров". С именем Оводенко связано открытие первого выхода нефти на Камчатке и открытие месторождения графита.
В тот же период на севере Камчатской области успешно работали и другие геологические экспедиции, посланные из столицы: И. М. Корзухина, посланного компанией Вонлярлярского на Чукотку, и П. И. Полевого, отправленного на два года на Анадырь от Геологического комитета в 1912–1913 годах.
В 1911–1914 годах в Петропавловске продолжали ежегодно бывать ледокольные пароходы "Таймыр" и "Вайгач". Любопытно отметить, что в 1911 году одним из этих судов командовал... А. В. Колчак, будущий "правитель омский"!
В 1911 году полярник Л. М. Старокадомский отмечал: "За прошедший год Петропавловск несколько вырос, жизнь в нем немного оживилась". В 1912 году члены экспедиции смогли впервые выкупаться в горячих ключах Паратунки. В 1913 году жители Петропавловска "говорили, что давно у них не было такой жестокой зимы, как в этом году. Бухта у города вскрылась лишь в конце мая, весна была поздняя и холодная".
В середине июля 1914 года Л. М. Старокадомский записал: "На рейде стоял транспорт "Якут" и уже знакомый нам английский крейсер "Нью-Кастл". На пристани, украшенной флагами, висело полотно с приветственной надписью на английском языке. Это петропавловские власти торжественно встречали английский военный корабль, прибывший со специальным поручением: поставить памятник на могиле капитана Клерка, участника экспедиции Джеймса Кука".
Многие лица, совершавшие различные путешествия по огромной Камчатской области — от мыса Лопатка и до Чукотки, — возвращаясь, часто привозили в Петропавловск различные раритеты — уникальные минералы, любопытнейшие изделия аборигенов и другие ценности. Постепенно в канцелярии В. В. Перфильева накопилось множество самых различных образцов — "даров Камчатки". И это побудило его задуматься о создании в Петропавловске первого областного музея. В одном из документов 1910 года говорилось, что "небольшой круг местной интеллигенции... по мере сил вносит свою лепту в дело изучения края" и именно их усилиями "в текущем году" положено "начало областному научно-промышленному музею, приютившемуся пока в здании канцелярии губернатора". По-видимому, в ЦГА РСФСР ДВ (в Томске) еще удастся найти некоторые сведения об истории этого первого петропавловского музея. Долгое же время было принято считать, что первый областной краеведческий музей был основан в 1925 году знаменитым камчатским краеведом П. Т. Новограбленовым, трагически погибшим в период кровавого сталинского террора. В момент создания первого музея при Перфильеве П. Т. Новограбленову было уже 18 лет. Поэтому, несомненно, он бывал в этом музее. Видимо, первый музей прекратил свое существование уже после 1917 года.
Вероятнее всего, поспешное создание небольшого музея в губернской канцелярии было связано с приездом П. Ф. Унтербергера: Перфильев хотел ему сразу показать, чем богата Камчатка. И Унтербергер остался весьма довольным от знакомства с Петропавловском: явные сдвиги в жизни города могли его только радовать.
До нас дошли подробные отчеты В. В. Перфильева за 1909–1911 годы: они насыщены довольно богатой информацией, показывающей большую деловую его активность. Она не ослабла и в 1912 году, когда В. В. Перфильев уже готовился к отъезду из Петропавловска.
При Перфильеве до Петропавловска дошло сообщение академика Б. Б. Голицына о решении правительства соорудить в Петропавловске первую "сейсмическую станцию второго класса". Перфильев, хорошо понимая важность для Петропавловска изучения камчатских вулканов и связанных с их активностью землетрясений, решил незамедлительно приступить к ее сооружению рядом с радиостанцией у Поганки.
Но как ни старался В. В. Перфильев побольше сделать полезного для Петропавловска и для всей Камчатки, он нередко наталкивался на серьезнейшее противодействие. Многие его инициативы не встречали поддержки у царского правительства. Правящая элита считала его выскочкой, чужаком (как-никак он не был дворянином). Церковные власти косились на его планы переселить на Камчатку молокан и других сектантов и на его откровенные заявления, что ему безразличны религиозные взгляды переселенцев, лишь бы они были честными, хорошими работниками, не страдали бы алкоголизмом, который так широко был распространен на Камчатке. Надо сказать, что неутомимая деятельность Перфильева нравилась П. А. Столыпину. Но в сентябре 1911 года П. А. Столыпин был убит, и к власти стали приходить новые люди, с которыми Перфильеву было нелегко найти общий язык. В конце концов 27 апреля 1912 года В. В. Перфильев вынужден был подать прошение об отставке...
Нередко от В. В. Перфильева требовали из Петербурга и Хабаровска представить секретную информацию о живущих на Камчатке "неблагонадежных". Но он органически не мог заниматься подобными доносами. А когда на него высшие власти "насели", он счел возможным дать весьма уклончивый ответ. 31 мая 1912 года на очередной подобный "циркуляр" он уже после своего решения покинуть пост губернатора так доложил начальству: "...с одной стороны, вследствие удаленности Камчатской области от культурных центров, с другой — ограниченности интеллигенции, которая состоит почти из одного служащего люда, и с третьей — отсутствия местной прессы, политической жизни в области нет, и ввиду этого донесения... мною будут представляться, когда в силу тех или иных данных население даст к тому достаточный повод".
Такой ответ, естественно, не мог понравиться начальству, Перфильева стали считать "розовым администратором". И это не могло не ускорить его отставку...
К чести петропавловцев, они тепло проводили В. В. Перфильева. Именно тогда ему и была вручена панорама Петропавловска, которая в октябре 1989 года была передана в Камчатский областной архив от Веры Николаевны Перфильевой, вдовы Виктора Васильевича, сына губернатора.
Здесь уместно отметить, что В. В. Перфильев вырастил двух весьма дельных сыновей. Сын Борис еще в 1912 году смог опубликовать в "Известиях Русского географического общества" (т. 48, с. 67–100) обстоятельную статью "Два восхождения на Авачинскую сопку". Уже в годы Советской власти Б. В. Перфильев стал видным биологом, которому дважды была присуждена Государственная премия. Сын Виктор был опытным инженером.
В. В. Перфильев покидал Камчатку не без сожаления. Он называл ее "дивной страной по красоте природы". С большой теплотой ее вспоминали и члены его семьи.
На Камчатке было подорвано здоровье В. В. Перфильева. Он уехал в Петербург, где и поселился со своей семьей. Но прожил недолго: умер в возрасте всего 49 лет во время пребывания в санатории под Москвой. В подмосковном Солнечногорске он и был похоронен.
Петропавловск при последнем губернаторе
18 июня 1912 года новым губернатором был назначен волжский помещик средней руки — дворянин Николай Владимирович Мономахов. Он был вполне доволен своим новым назначением и отнюдь не собирался свое драгоценное здоровье положить на алтарь отечества, а тем более "дикой Камчатки". Менять в заведенном порядке он ничего не собирался. Поэтому и при нем продолжало многое осуществляться из того, что было начато еще при В. В. Перфильеве.
Прежде всего, в городе продолжалось интенсивное строительство новых домов, увеличивалось и число портовых сооружений, главным образом складских помещений и навесов, ибо с каждым годом заметно росло число судов, посещавших Петропавловск. Вскоре последовало распоряжение передать министерству торговли и промышленности 700 сажен на берегу ковша и 220 сажен на кошке. 250 сажен за пределами ковша были переданы морскому министерству. Поэтому продолжалось строительство новых причалов. И более того, возникла идея использовать впервые в Петропавловском порту понтоны.
Остро встал вопрос о создании большого городского рынка. В одном из отчетов о землеустройстве Петропавловска, датированном 10 мая 1913 года, читаем: "Береговую полосу Авачинской губы от Култушного ручья до Мишенной горы следовало бы отвести под Базарную площадь ввиду того, что за полным использованием годных для возведения построек мест в настоящей черте города единственное место, которое может быть отведено под селидебную часть, это площадь от Мишенной горы по берегу Култушного озера по направлению к ферме, и комиссия высказывается за немедленную разбивку этой площади под горой".
Этот документ показывает, как быстро в те годы расширялась площадь города Петропавловска и как быстро развивались на Камчатке капиталистические рыночные отношения.
Особенно богатели в те годы камчатские рыбопромышленники.
Хищническая активность японских рыбопромышленников серьезно встревожила некоторых российских капиталистов. Они потребовали, чтобы и им разрешено было расширить свое дело. Особенно активны были на Камчатке рыбопромышленники Грушецкий, Демби, Люри, Бирич, а позже к ним присоединился и упоминавшийся выше Крамаренко. По официальной статистике, на Камчатке было выловлено за один 1907 год 15 миллионов лососей, и с каждым годом улов возрастал. И именно тогда впервые возникла тревога за будущее рыбной промышленности Камчатки.
В 1913 году в Петропавловске появились первые местные "жандармы". Вот как это произошло.
23 мая 1913 года военный министр В. А. Сухомлинов (тот самый, которого позднее обвинили... в государственной измене!) подписал приказ о создании на Дальнем Востоке местных жандармских команд взамен казачьих. Власти явно стремились сделать порядок на Дальнем Востоке. Но, как справедливо отметил доктор исторических наук Борис Иванович Мухачев, с камчатскими "жандармами" произошло нечто непредвиденное: в состав этой команды вошел ряд радикально настроенных лиц, которые позднее приняли самое активное участие в камчатских революционных преобразованиях.
Тогда же большие перемены произошли и в культурной жизни Петропавловска.
Новый губернатор Н. В. Мономахов был заядлым театралом, а его жена была артисткой. Поэтому Н. В. Мономахов особенное внимание уделил строительству специального здания для театра по проекту неутомимого К. А. Заранека. Впоследствии в 1917 году Мономахова даже хотели судить за самовольное расходование казенных средств на это сооружение, которое появилось в Петропавловске с поразительной быстротой. Уже в 1914 году спектакли начали даваться в новом здании, которое весьма нескромно стало официально называться "театром имени С. М. и Н. В. Мономаховых". С. М. Мономахова сразу же заняла в этом театре место неизменной "примы".
В 1914 году в Петропавловске заработала первая на Камчатке типография. Ее владельцем был некий Пономарев. И первой продукцией этой типографии стали афиши местного театра. В том же 1914 году в ней была напечатана и первая вышедшая на Камчатке книга — отчет камчатского губернатора за 1912 год. Эта книга до сих пор сохраняется во многих библиотеках нашей страны.
Появление типографии в Петропавловске позволило уже с мая 1914 года начать издавать первую на Камчатке областную газету, которая получила название "Камчатский листок". Она имела небольшой формат и состояла действительно из всего одного листка. Но в ней можно найти множество самых разнообразных любопытных сведений о жизни города и всей Камчатской области. Неполные комплекты этой газеты за 1914–1917 годы сохранились в ленинградской Библиотеке Академии наук СССР. За несколько дней до нашумевшего пожара в этой библиотеке в 1987 году я выписал все эти комплекты в читальный зал, и это спасло их от неизбежной гибели. Поскольку в Камчатском областном архиве хранится сравнительно немного экземпляров этой газеты, мне кажется целесообразным и архиву, и музею иметь ее микрофильмы.
Довольно часто в "Камчатском листке" печатались стихотворения дочери губернатора. Позже они были изданы отдельной книгой типографией Пономарева. Это был первый поэтический сборник, изданный на Камчатке. Он также сохранился в нескольких библиотеках страны.
Наконец, 1914 год стал годом появления в Петропавловске кино. Произошло это так. Как только было завершено строительство первого в Петропавловске театра, младший чиновник по особым поручениям Аполлон Петрович Журавский предложил использовать в свободное время это здание для показа в нем кинофильмов. Он связался с владивостокским отделением иркутской "Синематографической прокатной конторы товарищества Алексеев дон Отелло и К°" и стал от нее получать кинопрограммы. Так в 1914 году в Петропавловске появился первый "электро-театр", или "иллюзион".
Вскоре весь Петропавловск потрясло известие: была объявлена война кайзеровской Германии. Петропавловцы не имели реального представления об истинных причинах начала новой войны, и потому первоначально в городе царил чисто шовинистический угар. Но уже вскоре петропавловцев встревожил стремительный рост цен на все предметы первой необходимости.
Губернатор Н. В. Мономахов старался заглушить недовольство местных жителей организацией пышных проводов мобилизованных и добровольцев, проведением благотворительных спектаклей "в пользу раненых воинов", демонстрацией патриотических хроникальных фильмов.
В первые месяцы войны в петропавловском театре ставились преимущественно пьесы А. П. Чехова. Пользовалась успехом и пьеса Л. Урванцева "Вера Мирцева".
Поскольку на Камчатке в 1914 году распространение алкоголизма приняло уже угрожающие формы, губернатору Н. В. Мономахову пришлось с 13 ноября 1914 года запретить продажу древесного спирта и спиртового лака "без предъявления покупателем соответствующего удостоверения от полиции, свидетельствующего, что назначенные изделия необходимы для хозяйственной или технической промышленности".
Вскоре в различных селениях Камчатки были проведены сходы жителей о начале "борьбы со страшным врагом и народным бичом — пьянством". После чего началось массовое закрытие кабаков и была запрещена продажа алкоголя в общественных местах. Но эта кампания привела лишь к дальнейшему росту цен на все спиртные напитки, которые широко продавались из-под полы. Впрочем, цены росли и на все остальные товары. Неудивительно, что в газете "Камчатский листок" как-то во время войны был опубликован "Вопль петропавловского обывателя":
"Не помню, где и когда я читал рассказ о страшной шарманке, в которой какие бы валики ни вставляли — торжественные ли гимны или разухабистую, — она настойчиво и упорно хрипела один мотив, тоскливый и монотонный, как стон в осеннюю ночь: "Батюшки, грабят!"
То же самое происходит у нас в Петропавловске, но только уже не шарманке, а петропавловскому обывателю приходится кричать: "Батюшки, грабят!" — так как наши торговцы положительно на все события реагируют надбавкой цен.
Пришел последний пароход — цены прибавили; ушел последний пароход — еще надбавили. Убежал из лаборатории крокодил — цены еще надбавили; сгорел дом пожарного общества, как уж тут цены не прибавить! На все местные и мировые события торговцы реагируют повышением цен на продукты, и обывателю приходится, как страшной шарманке, кричать: "Батюшки, грабят". Когда же это кончится?
Обратите, пожалуйста, внимание те, кому следует, на неимоверные аппетиты торговцев и помогите несчастному обывателю не умереть с голоду, так как при таком прогрессивном повышении цен на предметы первой необходимости жизнь становится невыносимой. Обыватель".
Единственным утешением для петропавловского обывателя становился "иллюзион" — кинематограф. Что-что, а тут дефицита не было, так как демонстрация кинофильмов приносила огромные прибыли прокатным конторам. Неутомимые дельцы из фирмы "Алексеев дон Отелло и К°" охотно присылали в Петропавловск десятки различных кинопрограмм. За вечер демонстрировались тогда пять-семь короткометражных игровых и натурных фильмов. До нас дошли многочисленные списки таких программ, которые показывались в Петропавловске еще в 1914–1915 годах.
Вот несколько таких программ киносеансов, выбранных наудачу.
Программа № 17:
Драма "Путь порока".
Драма "Искупительница".
Видовой: "Английский курорт".
Журнал Пате (французская "фильма". Тогда еще слово "фильм" в мужском роде не употреблялось.— Б. П.).
Комедия "Проделки денщика".
Комедия "Ну и дороговизна".
Программа № 33:
Драма "Жестокая расплата".
Драма "Факел под спудом".
Журнал.
Съемка с натуры: "Улитка".
Комедия "Ночные воры".
Программа № 34:
Драма "Душевная буря".
Драма "Умер для закона".
Похороны Столыпина.
Торжества в Петербурге.
Сказание о добром короле.
Комедия "Под зонтиком".
Таким образом, все сеансы начинались с душещипательных драм. В середине давались видовые или хроникальные фильмы. И заканчивались всегда веселыми комедиями.
Успех первых киносеансов был огромен.
К сожалению, почти все эти фильмы не смогли сохраниться, и мне специалисты по истории кино говорили, что списки картин, присылавшихся в 1914–1915 годах в Петропавловск, представляют для них немалую ценность.
1 мая 1916 года петропавловцы впервые на киноэкране смогли увидеть свой собственный город. Это был фильм, снятый американцами. В газете "Камчатский листок" мне посчастливилось найти информацию об этом фильме, и причем она была дана еще за день до того, как фильм был показан петропавловцам. По существу, эта публикация ставила своей задачей привлечь как можно больше зрителей. Вот этот текст, появившийся в разделе "Хроника":
"В воскресенье 1 мая [1916 года] в театре имени С. М. и Н. В. Мономаховых состоится "иллюзион", на котором будет впервые показана картина: виды Аляски, Чукотского побережья, Камчатки и гор. Петропавловска. Кинематографическая лента привезена из Америки г. Свенсоном (знаменитый арктический исследователь. — Б. П.), и как он нам передавал, что эта картина в Америке делала колоссальные сборы. Весь сбор с иллюзиона поступит в пользу больных и раненых воинов. Начало сеанса в 9 часов вечера. Билеты на этот сеанс будут продаваться в нашем театре 1-го мая".
Тогда же, в середине 1916 года, впервые возникла идея проводить в Петропавловске специальные детские киносеансы.
В "Камчатском листке" от 17 сентября (№ 635) появилась следующая любопытная информация: "В четверг 15-го сентября в местном иллюзионе состоялся первый иллюзион для детей. Детвора собралась к театру далеко еще до начала сеанса. Жаль только, что не все были дети. Не мешало бы начинать детские иллюзионы ранее 5-ти часов, т. к. первый сеанс окончился в восьмом часу вечера и пишущему эти строки пришлось быть свидетелем того, как разносили по домам сонных посетителей первого детского иллюзиона. По слухам, директор нашего театра будет устраивать два детских иллюзиона в месяц".
Так было положено начало детским киноутренникам, которые продолжались и после революции.
Впоследствии вместо комплекта короткометражных фильмов стали в Петропавловске демонстрироваться и полнометражные, главным образом иностранного производства.
Безусловно, появление в Петропавловске "иллюзиона" значительно оживило духовную жизнь города.
Еще при В. В. Перфильеве протоиерей Даниил Шерстенников принялся за составление первого путеводителя по достопамятным местам Петропавловска с фотоиллюстрациями. Сначала он был опубликован на страницах "Владивостокских епархиальных ведомостей", а затем вышел в виде отдельной брошюры под названием "Памятники и надписи как достопримечательности города Петропавловска на Камчатке" (1914). Читая его, невольно грустишь: как много исторических памятников города было погублено в Петропавловске со времен революции. Думаю, что по этому путеводителю еще удастся точно установить места захоронения таких выдающихся исторических личностей, как Людовик Делиль де ла Кройер или Александр Максутов.
Растущая социальная напряженность в России побуждала правительство Николая II укреплять положение церкви. В Петербурге встревожились, что деревянная церковь пришла "в совершенную ветхость" и что из-за этого в ней пришлось прекратить службу в зимнее время. Срочно были выделены средства на постройку нового собора и архиерейского дома в центре города. В самом Петропавловске в 1916 году было образовано особое "викариатство" (викарий — помощник епископа).
Доктор исторических наук Б. И. Мухачев любезно передал мне небольшую выписку из годового отчета камчатского губернатора Н. В. Мономахова, из которого ясно видно, каким был Петропавловск-Камчатский в 1915 году. Вот этот любопытный документ:
"По последней переписи в Петропавловске насчитывается около 1189 человек жителей, из коих до 400 чел. составляют китайцы, корейцы и японцы и 200 ч. чиновников с их семействами. Коренное население весьма незначительное, так как таковое с новым укладом жизни, появившимся благодаря образованию губернаторства, учреждению окружного суда и приливу нового элемента людей, постепенно оставляет г. Петропавловск и переселяется в ближайшие и дальние селения уезда. Занятие жителей составляет извозный промысел, торговля с уездом, рыболовство и ремесленный труд.
С апреля по ноябрь г. Петропавловск имеет пароходное сообщение с г. Владивостоком и побережьем уезда, посредством субсидируемых правительством пароходов Добровольного флота, предоставленного в 1915 г. в распоряжение губернатора парохода, а также приходящих для охраны побережья от хищников военных судов.
Грузооборот г. Петропавловска, с каждым годом повышаясь, достиг по привозу и вывозу 800 000 руб.
В городе имеется казенная больница, четырехклассное высшее начальное училище, второклассная церковноприходская школа, окружной суд, мировой судья, местная пешая жандармская команда, часть камчатской казачьей команды и вольно-пожарное общество. Существует драматическое общество, владеющее хорошим зданием. Цель о-ва — давать жителям по силе своих средств развлечения, как-то спектакли, концерты, научные сообщения, танцы и т. д.
Гостиниц в городе нет, и приезжающие устраиваются у знакомых, если у кого таковые есть, или нанимают комнаты у жителей.
На местное уездное полицейское управление возложена обязанность и городской полиции. Функции нижних чинов полиции выполняют городовые казаки камчатской местной команды, работа коих малопродуктивная, так как казаки, не получая специальной подготовки, не имеют никакого представления о появлении преступной жизни в России и, будучи доверчивыми, теряются при общении с пришлым элементом, почему производить при их посредстве обыск преступников почти бесполезно. Вследствие этого работа полиции по обнаружению преступников крайне затруднительна, особенно летом, когда с открытием навигации в город наезжают любители легкой наживы.
В городе издается одна частная газета "Камчатский листок", который благодаря ограниченному числу подписчиков издается только на полулисте.
Операцию сберегательной кассы выполняют местное казначейство и почтово-телеграфная контора. Радиотелеграф, построенный в 1909 г., дает возможность иметь связь со всем миром.
Зданий в городе до 200, включительно деревянных, улицы не замощены, тротуары из досок устроены только на главной улице. Освещается город довольно хорошо галкинскими фонарями. Извозчиков в городе нет".
Итак, для Петропавловска десятилетие, предшествовавшее революции, отнюдь не было периодом застоя, как это казалось многим. Наоборот, это был период весьма активного пробуждения после долгой летаргии. Это был период быстрого развития капиталистических отношений со всеми его минусами и плюсами. К бесспорным плюсам можно отнести быстрое жилищное строительство и строительство казенных и общественных зданий, расширение торговли, быстрое расширение портовых сооружений, появление кино и установление радиосвязи, начало наведения порядка на главной улице города и многое другое. Главные минусы — быстрый рост социального неравенства, рост преступности, которая ранее почти полностью отсутствовала в Петропавловске, резкое расширение различных спекулятивных сделок.
Особенно сильно задели эти перемены еще живших в то время в городе ительменов. Они стали часто страдать от различных обманов, а порою и просто насилий. Многие из них поняли, что им невозможно жить в Петропавловске, и они стали покидать город в поисках тихих мест. Но и вдали от Петропавловска положение осложнялось. Из-за разнузданного хищничества на реках и в лесах заметно сократились запасы и рыбы, и пушнины. Еще камчатский губернатор В. В. Перфильев вынужден был с горечью отметить, что положение аборигенов Камчатки уже тогда становилось отчаянным. В одном из своих официальных докладов он прямо указывал, что ительмена "лишить рыбы и соболей — значит обречь его на верную гибель от систематического голодания". И перед правительством ставился остро вопрос о необходимости оказания срочной помощи камчатским аборигенам. Но царское правительство оказалось не в состоянии решить эту трудную проблему. Успешно она стала решаться только в первые годы Советской власти...
Империалистическая война привела к резкому росту цен в Петропавловске и крайнему обострению всех социальных отношений. И поэтому неудивительно, что весть о свержении царя весной 1917 года была встречена в Петропавловске восторженно. Действительно, в истории города начиналась новая эра...
Безусловно, нам еще нужно продолжить изучение истории Петропавловска в предреволюционные годы.
*Правильные инициалы Рябушинского — Ф. П. — Ред. сайта. >>
Публикуется по литературно-художественному сборнику "Камчатка"
(Петропавловск-Камчатский, 1991).