Камчатский край, Петропавловск-Камчатский — краеведческий сайт о Камчатке

В. М. Песков. Морские коты (из цикла "Любовь — Камчатка")

Летняя пристань ластоногих скитальцевПервый раз я увидел их, когда, вернувшись из Антарктиды, попал на Камчатку и добрался на Командорские острова. Они являются крайними в цепи островов Алеутских, но территориально тяготеют к Камчатке и как бы являются ее продолжением в океане. Прилетающий на Камчатку обязательно хочет увидеть и острова.

Для меня главной примечательностью Командор были морские коты или, как чаще их называют, котики. Ласковое это название, однако подходит лишь к черненьким малышам. Родители их, особенно самцы (секачи), не маленькие, грозно ревущие — конечно, коты...

Я помню, как, прячась в высокой траве, крался к обрыву берега, под которым внизу находился пляж этих морских ластоногих животных, проводящих лето в уединенных местах на суше. Сначала я услышал странный хор голосов, напоминавший "разговоры" на льдине пингвинов, которых видел недавно. Очень похоже! Потом порыв ветра донес снизу запах звериного стойла. А то, что увидел внизу, напоминало вселенское столпотворение многих сотен бурых зверей. Они шевелились либо спали в этом хаосе, их сообщество воспринималось как пчелиный рой — одной шевелящейся массой.

Но, приглядевшись, начинаешь в этом хаосе различать особо тесные группки зверей, тяготеющие к некому центру, которым является самец, бдительно наблюдающий за гаремом из десяти — пятнадцати самок. Он с ревом пресекает попытки их хоть сколько-нибудь удалиться за невидимую границу. Непокорным "султан" устраивает выволочку, часто не видя, как такой же силы сосед в это время за шкирку уводит невольницу в свой гарем. Весом она раза в четыре меньше нахального похитителя. Совершается это почти все время. И потому стойбище шевелилось, ревело, рычало...

Коты относятся к числу морских зверей, живших когда-то на суше. И если киты приспособились к жизни в воде так, что на берег выходить им незачем, то коты летом все же должны выбираться на сушу — отдохнуть, родить потомство и зачать новое.

"Детский садик"

"Детский садик"

Все начинается тут весною, в апреле. После странствия в океане звери приближаются к заветному месту на суше. Первыми на берег, принюхиваясь и озираясь, вылезают самцы. И если опасности не увидели, сейчас же избирают территорию для гаремов. Обычно это пространство пять на пять метров. Чем ближе оно к воде, тем более ценно.

Следом за секачами понемногу начинают прибывать изящные, с лоснящимся мехом самочки. Дело "султана": сначала с вежливыми поклонами заманить прибывшую на свою территорию, а уже, когда заманил, ласкам приходит конец — малейшие попытки бегства пресекаются силой.

Между тем самки все прибывают, и скоро на пляже уже тесно, границы гаремов смыкаются. И это приводит к стычкам между самцами. Они глаз не спускают с избранниц — некогда им ни охладиться в воде, ни поесть, ни вздремнуть.

Самочки между тем через два-три дня по прибытии обзаводятся малышами, зачатыми на этом же месте в прошлом году. И сразу же после родов у них начинается течка, приводящая ревнивых самцов в неистовство: рев, драки, часто кровавые.

Гарем

Гарем

Черненькие малыши рождаются не беспомощными, способными выжить в ревущем месиве взрослых. Но они не умеют плавать и жмутся к матерям, а окрепнув, группируются в нечто, подобное детским садам у пингвинов.

Матери их теперь получают возможность на несколько дней отлучиться и охотиться в океане за рыбой. Возвращаясь, они каким-то чудом находят своего малыша в сотне черненьких, как две капли воды друг на друга похожих котят. Узнают, как считают, по запаху и по голосу. И малыш, видимо, помнит голос матери — спешит к ее набухшим сосцам.

Зрелости коты достигают к шести годам. До этого срока быть в гуще пляжных страстей им заказано. "Султаны" пресекают любую попытку их приближения к самкам. И на рожон молодняк не лезет. Уже крупные холостяки группируют свою многочисленную компанию и живут в стороне спокойно, без драк. Если место для лагеря выбрано без ошибки, то беспрепятственно днем они спускаются в воду, кормятся и резвятся. Но, бывает, дорогу преграждают им свирепые секачи. Тогда к воде они могут пробраться лишь ночью.

Есть в этом живущем по веками утвержденным законам сообществе еще одна социальная группа — это недавно еще свирепые секачи, но теперь потерявшие силы, не способные подросших соперников одолеть. Их участь — жить в обществе таких же немощных стариков. Сердитые и угрюмые, наблюдают они кипящие страсти на пляже. Теперь их радости — погреться на солнце да искупаться.

Осенью пляжные страсти понемногу стихают. Самки заняты воспитаньем детишек, побуждают их плавать и надолго отлучаются на морскую охоту. "Султаны" уже без злобы терпят рядом вчерашних соперников, а встретившись в воде, проявляют дружелюбье друг к другу — сближают морды, словно бы извиняясь, что горячились недавно.

Огромный живой ковер из зверей постепенно по берегу расплывается, становится раза в три больше прежнего. И понемногу к окончанию осени пляж пустеет. На нем остаются лишь трупы тех, кто не выжил ушедшим летом, — омятые взрослыми малыши, секачи, погибшие от полученных ран. И сильно поредевшим стадом отбывают в океан миролюбивые и спокойные "холостяки". Их группу каждое лето посещает напасть, никого, кроме них, не коснувшаяся.

"За вами глаз да глаз!"

"За вами глаз да глаз!"

Живут коты примерно лет двадцать. Восемь месяцев они стадом кочуют в океанской воде. Страстями истощенные секачи восстанавливают силы кормежкой, молодежь учится рыбной ловле. Ловко работая ластами, коты настигают треску, зубаток, минтая, лососей, ловят крабов и осьминогов.

Сами они тоже могут стать объектом охоты. Зубастые киты-косатки подобно волкам окружают котов и рвут беспощадно. Я видел подводную съемку: кот-секач, как легкий мешок, летит от одной зубастой пасти к другой. Так было всегда на кругах жизни — за кем-то охотишься ты, кто-то охотится за тобой.

Но косатки в отлаженном механизме природы брали лишь свою допустимую долю — на общую судьбу ластоногих они не влияли. Страшным врагом котов стал человек. Главный его интерес — отнять у зверя его нежную теплую шубу. (На одном квадратном сантиметре шкуры кота — 50 тысяч (!) тонких волокон.) Дорогой мех шел на женские шубки, шапочки, муфты.

"Добывать зверя по возможности больше!" — таков был девиз зверобоев, искавших лежбища ластоногих. Главным объектом добычи становились колонии молодых "холостяков". Непугливые звери подпускали человека вплотную. Пять-шесть зверобоев оттесняли молодняк подалее от воды, и начиналось примитивное избиение беспомощных животных. Удар дубиной по носу — и дело сделано.

Число котов катастрофически убывало — от миллионов голов к началу минувшего века остались считанные тысячи. И свеча бы погасла. Но в 1911 году международная конвенция запретила охоту на этот вид ластоногих. И численность их сразу же начала возрастать. В 50-х годах стало возможным промысел драгоценного меха возобновить, но в строго ограниченном количестве.

Сейчас стада этих животных стабилизировались. На Командорских островах их ежегодно бывает до двухсот тысяч. Четыре-пять тысяч из этого поголовья считают возможным каждый год изымать.

Коты безропотно эту дань отдают. Весной, вволю нагулявшись в океанской воде, они находят дорогие им острова, и все начинается, как и встарь: отдых на солнце, любовные страсти, появленье потомства — все по древним законам...

 

Василий Михайлович Песков.

Публикуется по газете "Комсомольская правда"
(№ 191-т/51. — 2006. — 21–28 дек.)
с личного согласия В. М. Пескова.
Фотографии добавлены авторами сайта.